С 2017 года россияне смогут ставить себе диагноз онлайн
29 ноября 2016
Институт развития интернета в следующем году запустит сервис, с помощью которого россияне смогут поставить себе диагноз онлайн,
загрузив МРТ, ЭКГ, УЗИ, рентгеновские и другие медицинские снимки.
Об этом RT сообщил председатель совета ИРИ, советник президента по вопросам развития интернета Герман Клименко.
Новый сервис будет доступен в сети и в виде мобильного приложения.
Точнее, чем врачи
Институт развития интернета (ИРИ) дорабатывает систему искусственного интеллекта, с помощью которой россияне смогут поставить себе диагноз онлайн по медицинским снимкам вроде МРТ, УЗИ, рентгена и прочих.
Об этом в беседе с RT сообщил председатель совета ИРИ, советник президента по вопросам развития интернета Герман Клименко.
Система, по словам Клименко, заработает уже в 2017 году. Чтобы ей воспользоваться, на сайт или в мобильное приложение нужно будет загрузить снимок,
после чего пользователь получит заключение о состоянии здоровья.
В онлайн-режиме можно будет получить предварительный диагноз по изображениям магнито-резонансной томографии (МРТ),
компьютерной томографии (КТ), УЗИ, рентгена, ЭКГ, флюорографии и других, отметил Клименко.
Также сервис позволит оценить состояние глаз и зубов по их фотографии.
«В настоящее время около 60% поставленных врачами диагнозов пересматриваются, поскольку оказываются ошибочными.
Это происходит по причине неопытности медперсонала — кардиологов, офтальмологов и других врачей,
— обосновывает необходимость разработки Клименко.
— Если мы сегодня с 97% вероятностью можем распознать лицо человека в толпе, то мы сможем создать технологию, которая позволит анализировать изображения на предмет различных заболеваний.
И даже если вероятность определения болезни будет несколько ниже 97%, такая технология всё равно будет важна
— вероятность определения болезни в таком случае будет в любом случае выше, чем у медработников.
Это в том числе облегчит работу по постановке диагноза самим врачам».
В распоряжении Института развития интернета уже есть несколько десятков тысяч КТ, МРТ и других образцов медицинских снимков, на основе которых
искусственный интеллект научат распознавать заболевания, говорит Клименко.
«Но для этого нужны не десятки тысяч образцов исследований, а сотни тысяч таковых, — замечает он.
— Сейчас мы продолжаем собирать данные, проводим «обучение» нейронных сетей.
Результаты работы системы улучшаются, но ещё требуется временя на её доработку. Онлайн-ресурс будет запущен в 2017 году».
Предполагаемое название системы, по словам Клименко, AI-Айболит (от artificial intelligence, в переводе — искусственный интеллект. — RT).
«Врача не заменить машиной»
Главный педиатр Минздрава России в Северо-Западном федеральном округе Елена Булатова
считает, что постановка диагноза онлайн всё же не заменит визита ко врачу.
«Предоставлять данные пациенту, с точки зрения традиционных врачей, нужно с учётом психологии человека, адаптировав это к индивидуальной ситуации.
Если человек склонен гипертрофировать свои проблемы, то у него после получения результата онлайн-анализа может произойти паника.
А другой склонен недооценивать свой диагноз.
При его озвучивании нужно учитывать индивидуальные особенности человека, как и при назначении лекарств»,
— объясняет Булатова.
Она считает, что сервис поможет врачам при постановке диагноза, когда компьютер будет вычислять возможные отклонения от нормы и их степень.
Однако медик уверена:
это справедливо только для стандартного течения заболевания.
«Врачебный опыт будет нужен, поскольку может иметь место нетипичное, неклассическое течение заболевания,
чего искусственный интеллект может не распознать»,
— прибавила Булатова.
Директор Центра оценки технологий в здравоохранении Института прикладных экономических исследований РАНХиГС Виталий Омельяновский также полагает, что
онлайн-диагностика будет полезнее врачам, чем рядовым гражданам.
«Система может выдать свои предположения, анализируя большую совокупность данных,
— комментирует свою позицию Омельяновский. — А решение по диагнозу должен принимать врач, которого нельзя заменить машиной.
Также система не должна быть в доступе у пациента, поскольку ему могут быть предоставлены ложно-положительно
или ложно-отрицательные результаты анализа его данных, и у него могут на них проявиться различные неадекватные реакции».
Выход в «облако»
Омельяновский добавил, что пациентам нужно будет сообщать, что стоит обратиться к врачу для консультации
и постановки окончательно диагноза.
Кроме того, по словам эксперта, стоит сделать выложенные в сеть снимки доступными для врачей.
«Больной может обследоваться или проходить лечение в разных медучреждениях.
Например, с больным что-то случается, из-за чего он попадает по скорой помощи в больницу, где про него ничего не знают.
А тут будет выход в «облако», где о пациенте будет собрана вся информация.
Попросту уйдёт необходимость содержать регистратуру с историями болезней,
и пациент беспрепятственно сможет перейти на лечение или наблюдение в другое медучреждение»,
— заключает Омельяновский.
Герман Клименко:
если мы не узаконим телемедицину, тысячи наших врачей потеряют работу
28 декабря,
***
пропущено
***
— Вы также продвигаете телемедицину, в чем с ней сложности?
— Закон о телемедицине обсуждается уже 19 лет, и никак не могут быть согласованы две вещи.
Первая — это ОМС.
Вот я, например, никогда не хожу к прикрепленному врачу, потому что не знаю, где он сидит.
Я иду к своему врачу и плачу ему деньги.
Но если у меня появится возможность поговорить с положенным мне государством врачом по скайпу,
я, скорее всего, потребую услуги, которыми никогда не пользовался.
То есть с телемедициной возникнут риски резкого увеличения затрат на ОМС.
И как бы это ни звучало — это правда.
А дальше возникнет проблема регионов:
например, имея возможность позвонить врачу в Москву, житель Камчатки ею воспользуется.
И их завалят звонками.
Психиатру вообще первичный прием не нужен.
Посмотрел на пациента по скайпу и тут же понял, есть ли отклонение
Вторая проблема — это святые устои медицины.
Очный прием, диагноз...
Но если, например, говорить о психиатре, то ему, наверное, вообще первичный прием не нужен.
Посмотрел на пациента по скайпу и тут же понял, есть ли отклонение.
Я вам скажу, что внутри отрасли телемедицина уже давно существует.
Система "врач — врач" давно работает,
сейчас мы больше упираемся в вопрос "врач — пациент".
Если мы сейчас не узаконим этот процесс у себя, то система начнет работать по принципу
"наш пациент — пакистанский (к примеру) врач".
Спрос рождает предложение, и этот процесс неизбежен.
— А на какой стадии сейчас законопроект?
— Сейчас в Государственной думе находится на рассмотрении наш вариант законопроекта.
Он очень короткий и предполагает лишь одно уточнение в федеральный закон — что "медицинские услуги могут оказываться очно и с использованием телекоммуникационных способов".
Мы собрали всю нашу индустрию и обрезали все "хотелки" до такого вот общего знаменателя.
В законопроекте мы ничего не говорим про ОМС и про способы осуществления телемедицины
— просто вносим само понятие.
Также Минздрав предложил свой вариант закона, и чей в итоге будет принят, мы не знаем.
Но я уверен, что нам удастся сдвинуть процесс с мертвой точки.
Ведь проблема телемедицины стоит очень остро, в плане медицинского неравенства разрыв между Москвой
и любым населенным пунктом в 200 км от Москвы очень большой.
Уже даже образовательные проекты дистанционные есть, но вот медицины по-прежнему нет.
— То есть либо мы решаем это, либо придем к схеме "российский пациент — пакистанский врач"?
Эндокринологи, которые сейчас сидят в больницах, — это бухгалтеры, которые считают на счетах.
Современный эндокринолог не может быть хорошим, если нет потоковых данных
— К примеру, пациенту нужен постоянный мониторинг: картина за неделю, месяц.
Данные о состоянии здоровья — давление, сердцебиение, вскоре и уровень сахара в крови — может собирать браслет или любое устройство и отправлять врачу.
И вот тут проблема:
этот врач может сидеть у нас, а может — в Пакистане.
Конечно же, никуда не денутся великие врачи, профессионалы.
Бухгалтеров ведь не стало меньше от того, что у них счеты отобрали.
Но те эндокринологи, которые сейчас сидят в больницах, — это бухгалтеры, которые считают на счетах.
Современный эндокринолог не может быть хорошим, если нет потоковых данных за месяц.
И мы боремся за то, чтобы эти данные сейчас шли к нашим врачам. Проблема простая:
либо мы, либо Пакистан.
Нет никаких иных вариантов, и 37 тысяч наших эндокринологов могут остаться без работы.
— Сейчас остро встал вопрос кибербезопасности и он явно не способствует внедрению телемедицины.
Потому что будут утекать данные о пациентах.
— Знаете, есть хороший довод.
Представьте, что у нас в стране вообще нет автомобилей, мы пользуемся лошадьми или ходим пешком.
И я вам предлагаю завозить автомобили.
Вы ответите мне: вот в Америке есть автомобили, и от них погибает 30 тысяч человек в год
и еще 100 тысяч покалеченных.
Вот довод про потерю данных примерно такой же.
Да, будут потерянные данные...
Но это будут единицы!
А вот те, кто с помощью телемедицины сможет выжить, — их будет колоссальный объем
Да, будут потерянные данные, да, пользователи будут терять пароли. Но это будут единицы!
А вот те, кто с помощью телемедицины сможет выжить — их будет колоссальный объем.
"Боярышник" (история с отравлением в Иркутске. — Прим. ТАСС)
— это вообще мелочи на фоне того, как люди в регионах занимаются своим здоровьем,
как ходят в больницы и как их там лечат.
— Наши специалисты по кибербезопасности, на ваш взгляд, высокого уровня?
— Очень приятно разговаривать с нашими безопасниками, они признанные в мире специалисты.
— А как должна работать система по борьбе с киберпреступностью?
— Все наше право посвящено безопасности.
Все кодексы построены на безопасности, это накапливалось тысячелетиями.
На что бы вы ни посмотрели — границы, деньги, векселя — все служит безопасности! И то, о чем мы сейчас говорим, — это история всего лишь трех- или пятилетней давности.
Но современный прогресс со своими новыми угрозами нас просто провалил в эту нишу.
Мы вдруг поняли, что, хотя все это время и строили безопасную жизнь, мы внезапно оказались как будто на новой планете.
Все дошло до всех внезапно, все вдруг поняли, что такое большие данные и что за ними кроется.
Поэтому история с кибербезопасностью гораздо сложнее, чем кажется. Но она оптимистична, я не думаю, что займет тысячи лет.
У нас их просто нет!
Сейчас все идет очень быстро.
Я думаю, что выработка правил в отношении кибербезопасности займет лет пять, но сейчас это одна из самых серьезных проблем.
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете голосовать в опросах